Когда я в последние разы (до ковида) ходил в театр, то это был «театр и театр», а когда однажды мы пошли туда двоём с дочкой, то это был Театр, а в нём были Колонны, и ещё там был Буфет и Пироженные, и Сцена, и Зал, и Артисты. Я визжал внутри себя – и немного снаружи тоже – от восторга как десятилетняя девчонка. Именно потому, что я был в тот вечер в театре в «поле» своей десятилетней дочки.
На днях мой сын – впервые за четыре года – согласился отправиться в парикмахерскую. Я повёл его в тот же барбершоп, куда хожу обычно сам. Это место для меня преобразилось волшебным образом.
Во-первых, там был PlayStation, во-вторых, сколько хочешь конфет, в-третьих, добрые дядьки в татуировках. Я поймал себя на мысли, что «это же офигенное место», а потом вспомнил, что бываю там каждый месяц-другой, и вообще-то, всегда считал это «самым обычным провинциальным барбершопом»…
А ещё вспомнил свои детские походы в парикмахерскую и оценил, насколько в другой реальности живёт мой сын сейчас.
В моём детстве в моём городе была одна парикмахерская. И она была в Доме Быта. Там было две парикмахерши и меньше всего их интересовало как я хотел бы постричься. У них вообще не было задачи сделать хоть что-то, чтобы я сам себе в зеркале после стрижки нравился. Они стригли исключительно как нравилось им – потому что они профессионалы. Наверное.
Они были с избыточным весом на боках, с избыточным лаком на волосах и с избыточными щеками на плечах. Но другого способа подстричься не было. Был ещё вариант дома под машинку – и, поверьте, иногда это было лучше, чем стричься у них.
Все мои просьбы НЕ делать укладку лаком ими полностью игнорировались, и из Дома Быта до дома я бежал мелкими перебежками от куста к кусту, чтобы не быть замеченым пацанами во дворе. У меня было какое-никакое место в дворовой иерархии, и я не собирался терять свои позиции только потому, что тётка-парикмахерша сделала мне укладку мальчика-паиньки.
Прибежав домой, я тут же тщательно мыл голову и позволял волосам расположиться на голове естесственным образом. Никогда не было такого, чтобы после посещения парикмахерской я выглядел лучше, чем до. Нормальный вид я приобретал примерно через недельку, а через месяц у меня уже была «идеальная причёска». Потом, правда, меня снова отправляли в парикмахерскую.
У моего сына совсем другое кино. Этот барбершоп попросту интресное место: там есть что поразглядывать. Мебель, сотрудники, игра на экране – всё прикольное.
Перед стрижкой мы с сыном и барбером каждый изложили свои идеи, что можно сделать с его гривой. Барбер учёл все наши пожелания, поделился своей экспертизой и не взялся за ножницы пока мы не договорились.
Пока Костю стригли, я рубился в Mortal Kombat и пил кофе, он рассасывал с десяток леденцов, которые успел запихнуть себе в рот, прежде чем его накрыли чёрным гладким покрывалком туго затянутым у шеи.
Костя был восхищён мастерством с которым парикмахер по имени Камрон перекидывал ножницы с мизинца на указательный, а расчёска при этом просто растворялась в воздухе, как у фокусника. Он не пытался нас развлечь, он просто так работал.
Костю стриг мастер, которому нравилось стричь людей. Представляясь, он говорит «я – барбер» или «я – парикмахер» или «я – стилист» и при этом смотрит им прямо в глаза. Это не подработка, это не потому что «в городе нет другой работы», а потому что ему это нравится.
Из барбершопа мой сын вышел довольный своей причёской, с удовольствием дал себя сфотографировать и отправить фото в семейный чат.
Я вижу, что в нашем современном мире куча безумия, и куча проблем, но, к счастью, есть и просто феноменальные, офигительные вещи вроде парикмахерских, где мастеру важно, чтобы ты сам себе понравился после его работы. А ещё мне очень нравится смотреть на всё вокруг «новыми детскими глазами», ведь для этого они нам и нужны, так ведь?