Я не стал бы рисовать власть одной только черной краской, не все так однозначно, поверьте

Я не стал бы рисовать власть одной только черной краской, не все так однозначно, поверьте

Когда кто-то говорит, что Путин, Собянин и прочие совершенно не заботятся о людях – это неправда. Заботятся. Докажу на простом примере простого москвича, которого знаю лично. Г-н Бочаров получает деньги за провластные посты в фейсбуке. Других источников дохода у него нет. Он не пишет пьес, книг, шуток, сценариев и рекламы, не водит трамвай, не сидит на кассе. Только бегает. Бег сам по себе способствует долголетию (за некоторыми исключениями, я вот однажды пробежал в душном зале на дорожке 26 км и охерел аж по брови), но денег тоже не приносит. Наоборот, требует. Поэтому приходится писать о том, как похорошели зебры на переходах. И о том, как 27 июля толпа в полицию бросала бутылки. Уточнять, что бутылки были пластиковые, не нужно. А вот упомянуть их в одном посте два раза – бесценно. Можно сказать, своего рода трудовой энтузиазм и порыв. Всем нанятым господам было указано писать про бутылки, но не все сделали это дважды.

Понятное дело, баллады о плитке и столовое говно ложками мало кого интересуют, гг. подписчики валят от г-на Бочарова толпами. Навалив ему на прощанье в комменты. Это как если бы ты был вахтер на режимном предприятии, работа легкая, ненапряжная, но сорок раз в день по морде хлопают дверью.

Поэтому забота. Верхних кругов о тех, кто трудится у самого дна. Деньги решают отнюдь не все, важно человеческое участие, духовная поддержка, невидимое плечо. Поэтому накрутка. Вот прямо сейчас, пока вы читали, количество подписчиков г-на Бочарова увеличилось на пару “человек”, а за очень короткий период на пару сотен. И несколько “единомышленников” пришли поддержать в комменты. Г-н Пригожин ведь не только кормит детей, но и лечит пожилых фронтовиков пропаганды, надевая им протезы на культи. И я, бывший инженер человеческих душ, а ныне их же сантехник, с печалью и интересом наблюдаю за тем, как человек, бежавший когда-то рядом, несется теперь один по трубе.