Уходящий год оказался политически запоминающимся: рост гражданской активности отмечается по всей стране. Протестные акции охватили обе столицы, Север и Северо-Запад, Кавказ, Центральную Российскую Федерацию, Поволжье, Урал, Сибирь, Приморье. «Предел терпения в социальном секторе исчерпан», — фиксируют социологи. Развивается профессиональная солидарность: эстафету протеста у дальнобойщиков приняли медики, журналисты, артисты. Проявились новые герои и мученики, наиболее яркий из которых — Егор Жуков. Именно его поколение станет могильщиком нынешнего политического режима, считает Владимир Пастухов, политолог, публицист, юрист, автор книги «Революция и конституция в посткоммунистической России». Мы обсудили с Владимиром Борисовичем логику и механизмы либеральной революции и последующего строительства национального конституционного государства.
— Владимир Борисович, в предыдущем интервью Znak.com вы говорили о 2-3% «думающего тростника», которые своей пытливостью, своей интеллектуальной работой и гражданской активностью программируют будущие либеральные перемены. Обязательно ли для успеха этих перемен, чтобы к «думающему тростнику» присоединились представители политической верхушки?
— Когда я говорю о 2-3% «думающего тростника», я включаю туда и часть тех, кого вы называете «политической верхушкой». Я не отказываю в праве быть думающей частью общества тем, кто, например, не разделяет либеральные идеи. Они тоже думают, но не так, как мы. В позднем СССР думающей частью общества был не только Сахаров и другие диссиденты, ею была и часть высшей бюрократии — Андропов и его ЦКовское окружение, дипломаты, — и творческая интеллигенция. Одинаково ошибочно обожествлять бюрократию как «соль земли русской» и, наоборот, утверждать, что она состоит из одних идиотов и врагов русского народа. А Аркадий Райкин — это разве не «думающий тростник»? Но был ли он диссидентом? Не был. А были ли все диссиденты творческими людьми? А являются ли таковыми все сегодняшние оппозиционеры? В оппозиционной среде ведь очень много людей одержимых, фанатичных. Разве мало нечаевщины в русском революционном, оппозиционном движении? Поэтому, говоря о «думающем тростнике», я не делю его на сорта: если сорт революционный, то обязательно думающий, а если бюрократический, то непременно не думающий.
Элита выделяется не по социальному положению, элита — это люди, способные к творческому мышлению, но только та их часть, которой повезло реализоваться (потому что значительной части реализовать себя просто не удается). [Погибший в ходе сталинских репрессий священник, философ, поэт] Павел Флоренский в своей книге, которую он писал в тюрьме уже полуслепым, гениально заметил, что способность к творчеству — это естественно-природное качество, которым наделен один из 10-15 тыс. абсолютно независимо от принадлежности к определенному классу, социальному слою, от образования. Творческим может быть и бандит, создавший мафиозную группу. Среди тех, кого называют «криминальными авторитетами», встречаются люди, которые при других жизненных обстоятельствах могли возглавить Академию наук. Элита широка — в нее входят и те, кто поддерживает режим, находится около него, и те, кто противостоит ему.
Совесть — ключевое слово. Плюс одержимость идеей, которой они посвящают свое служение, и мужество. Недаром в книге, которую Людмила Улицкая написала о [диссиденте, правозащитнице, поэтессе] Наталье Горбаневской, часто встречается определение «безбытная». Это очень важно, потому что не только любовная лодка упирается в быт, но и политическая лодка тоже.
Таких немного. Нормальный человек (и я не исключение) — коллаборационист, «коллективное животное». Если бы у человека не было инстинкта коллаборационизма, человечество никогда бы не выжило. И наоборот, способность противостоять мнению коллектива — это в некоторой степени девиантное поведение, именно поэтому людей, которые при любой действующей власти занимают крайние радикальные позиции, никогда не может быть много. Иначе бы ни одно общество не просуществовало бы и столетие. Обратите внимание: никто из представителей правозащитного, диссидентского движения не пришел к власти и не конвертировал в серьезные выгоды свой политический капитал. Так Богом задумано, потому что у этих людей другая функция: они заряжены нравственным максимализмом, и им противопоказано управление государством, доверь им страну с ядерной начинкой — и они ее взорвут.
