НИ по одному их путей нам пойти не удастся. (по первому не пустят, по второму сами не решимся). Так что будем разваливаться потихоньку.
(с)
“Даже в досанкционной модели у российской экономики не было возможностей для модернизационного рывка (а при западных санкциях – тем более). Об этом пишет Дмитрий Фомин из Института экономики и организации промышленного производства СО РАН («Terra Economicus», №1, 2022).
Одно из препятствий – хронический дефицит капитала. Фомин приводит пример:
«Весной 2020 года тайваньская компания TSMC объявила о решении строительства завода по производству полупроводниковых пластин в Аризоне. Запуск завода намечен на 2024 год, его мощность составит 240 тыс. пластин в год, в строительство будет вложено $12 млрд., на заводе будет занято 1600 работников. Если принять во внимание, что стоимость инвестиционного доллара по отношению к рублю близка к официальному обменному курсу, получаем, что стоимость такого завода равна 880 млрд руб., а стоимость одного рабочего места на заводе составляет более 500 млн. рублей. В 2020 году объём инвестиций в основной капитал экономики РФ составил 20,1 трлн руб. Всего инвестиционного бюджета страны примерно хватит на создание 40 тыс. высокотехнологичных рабочих мест».
Денег в стране еле-еле хватает поддерживать только основные фонды. Второстепенные же фонды хронические недофинансированы. Фомин пишет:
«Российская экономика, располагая крайне ограниченными инвестиционными ресурсами, тратит их главным образом не на создание новых перспективных производств и рабочих мест, а на поддержку существующих материальных активов.
Ежегодный объём инвестиций в капитальный ремонт жилых зданий был ниже нормативного уровня в 15,6 раза, а в коммунальную инфраструктуру – в 4,9 раза. Общая потребность в инвестициях, необходимых для восстановления жилищно-коммунального хозяйства, составляет 1,2 годового размера ВВП».
Второе препятствие – это очень низкая стоимость труда в России:
«Роберт Аллен писал: «Западные технологии XXI века предполагают использование громадного капитала в расчёте на одного рабочего. Эти вложения могут окупиться только в том случае, если инвестиции в машины и оборудование позволяют заместить больший по объёму капитал, используемый для оплаты труда».
Если в стране стоимость рабочей силы низка, то новые технологии будут неэффективны с точки зрения затрат.
Современная российская экономика, основанная на непрерывно падающих начиная с 2014 года зарплатах и на труде миллионов низкооплачиваемых мигрантов, вне всякого сомнения, не имеет никаких стимулов к развитию современных высокотехнологичных производств».
Дмитрий Фомин считает, что Россия сегодня (причём статья писалась им ещё до введения жёстких западных санкций 2022 года) стоит на той же развилке, как при окончании НЭПа:
«Современная ситуация по своим содержательным характеристикам очень близка к ситуации конца 1920-х годов. Сейчас, как и раньше, в стране практически исчерпаны запасы капитала, сформированные в прошлом докризисном периоде, а существующего объёма капитальных вложений даже не хватает на поддержание всё более и более изношенного производственного аппарата».
Выхода из ситуации два. Один был уже в конце 1920-х – модернизационный рывок, как пишет Фомин «за счёт увеличения инвестиций в 2-2,5 раза, развитие механизмов государственного дирижизма и широкое заимствование передовых достижений из лучшей мировой практики». Это аналог сталинской индустриализации. Но для этого надо уронить благосостояние россиян на те же 2-2,5 раза. Т.е. сделать труд ещё более дешёвым и, как тогда, более принудительным. Для этого же придётся поменять на 80% весь высший слой бюрократии, как при сталинских «чистках».
Второй выход, который тогда не прошёл СССР, но который был разработан и предлагался «группой правых оппортунистов» во главе с Бухариным, Рыковым, Томским и др. – «углубление НЭПа», т.е. увеличение доли рынка (частной экономики) и снижение госрегулирования, увеличение конвергенции с Западом, уменьшение доли военных расходов и т.д. Т.е. нормализация жизни. Этот путь в итоге выбрал не СССР, а Китай во главе с Дэн Сяопином, который был учеником Бухарина ещё в Москве 1920-х.”