Ну вот тянет что-то повспоминать безоблачное детство. И чуть более суровую юность. Скажем, вспомнить гуманитарную помощь. Знаете, что это? Чудесная штука. Когда почти весь мир (нам так говорили) желает помочь молодой, нарождающейся демократии. Надо отметить, что рождалась она криво и в муках. Я жил в Москве, наверное, у нас еще было ничего. Просто в какой-то день пропали продукты. Моментально и все. Оставались рынки. Но цены там были запредельные.
В такой день мама пришла и поведала, что ее зарплаты теперь аккурат хватает на три коллограма мяса. И что в ее НИИ теперь склады импортного шмотья. А ее лучший друг уехал зарубеж от голода и разрухи. Думаю, такие диалоги происходили в каждом доме. Мы озабочено думали об одном: как бы пожрать. На задний план отступили тревоги за африканских деток, международный империализм и даже безопасность границ как-то меньше волновала. Для моих молодых читателей поясню: нечего жрать это не когда курьер на полчаса опаздывает. Это когда месяц ешь черный хлеб, подсолнечное масло и лук. Кстати, рекомендую. Супер диета.
Тогда же развелось бандитов. В основном – мелкой шушеры. Дня не проходило, чтобы в темноте подъезда не возникала сумеречная тень и ломающимся голосом просила вывернуть карманы. Тень дежурно посылалась на хер, в этом был своеобразный ритуал. Правда, надо было жестко сечь и диверсифицировать начинающего урку и нарика. От последнего легко можно было получить по голове. Ровно так ошибся мой друг, Серый, его потыкали ножом за эквивалент одного доллара. Скорая приехала часа через три, в больнице не было лекарств. На кладбище было холодно.
И вот представьте, на фоне этого безобразия приходят посылки. Мне дали из Германии. Наверное, я никогда так не любил эту страну, как расковыривая красиво упакованную коробку с загадочными надписями. Чего там только не было! Первый раз я попрбовал бекон. Друзья мои, как же вкусно делать бутерброды с беконом и белым хлебом. Конвервы какие-то были чудесные. Наивные немцы засунули в посылку порошок для изготовления пирогов. Ну да ничего, я его сменял на тот же бекон. Наверное, неделю мы жили на этой посылке. А потом она закончилась. И вернулась типичная диета. Без прикрас.
И тогда казалось, что это – норма. Да, мы еще помнили относительное изобилие начала 80-х. Помнили новогодние заказы, палку копченой колбасы. Но это уже уходило за границу, это стало «той жизнью». А в этой, настоящей, был голод, холод, злые люди и вой собак. Без просветов и надежд. Ну разве вот гуманитарная помощь. Луч света в темном царстве. Многие ломались. Кто-то пил, кто-то уезжал. Многие предавали себя. Я с тех пор понимаю, когда человек, скажем, курвится из-за испытаний. Каких-то лишений, даже пыток. Но вот чего понять не могу, так это когда без оного. А только из-за страха, ожидания лишений. Которых может и не быть.
P.S.: на фото – разгрузка медикаментов, направленных Красным Крестом в Москву. 1990 год.
