Ещё раз о советских вкладах и приватизации

Отрывок из интервью Петра Авена, которым я тут делился вчера, вызвал бурные споры – у меня в фб и много отдельных записей. Очень ценный комментарий Константина Сонина (https://www.facebook.com/100000496329486/posts/4664746080218557/); комментарий Кирилла Рогова (https://www.facebook.com/100000228894912/posts/5712953878722185 ), с которым я не согласен, и замечание Алексея Титкова (https://www.facebook.com/528503904/posts/10159040130913905 ) о том, что вкладчики советского Сбербанка демонстрировали зачатки капиталистического поведения. Поэтому, кстати, реформаторам весьма резонно было их поддержать, а не валить все на Горбачева-Рыжкова-Павлова, благодаря экономической невинности которых эти сбережения обнулились (конечно, это произошло до Гайдара).

Конечно, Сбербанк СССР и сам СССР были банкротами. С другой стороны, Россия признала внешние долги Союза, почему было не признать и внутренние? Ведь Сбербанк- это было вполне государство. Аргумент, что эти долги были «бумажными», отвергается: 1) в любом банке деньги не лежат, а инвестируются, 2) долги Сбера, по совести, с лихвой обеспечивались госимуществом, благо почти все было государственным.

Константин пишет, что любой способ признания этих долгов постсоветским правительством был бы перераспределением будущих доходов (генерируемых госимуществом). Но мне кажется, был ещё способ компенсировать эти вклады, не создавая при этом инфляционного перегрева.

Вклады в Сбере замораживаются на определённую дату (допустим, дату распада СССР). Далее государство делает эти счета целевыми – приватизационными, соглашаясь принимать с них деньги только в счёт реализации госимущества. И начинает малую приватизацию. Допустим, на среднем счете лежит по 1000 руб (эквивалент 5 среднемесячных зарплат до ускорения инфляции, в 1985), но есть и немало счетов по 5-20 тыс руб (при наличии московской прописки кооперативную квартиру можно было купить за 3-8 тыс руб; 15 тыс – цена «элитного» жилья.

Так вот. В малой и средней приватизации, которая вовсю шла года с 1989, основная цена имущества – недвижимость (вся тогдашняя сфера услуг и торговля). Ничто не мешало продавать ее за рубли с этого аналога инвестсчетов, организовав при этом их вторичный рынок купли-продажи.

Допустим, у тебя на таком счете зависли 10 тыс. А ты хочешь купить парикмахерскую или маленький магазинчик за 20 тыс. Значит, надо купить столько же «инвестиционных рублей» или купить этот магазинчик вдвоём с другим таким же сберегателем.



Поскольку массы госимущества к продаже предназначались гигантские, у тех, кто не хотел участвовать в приватизации, была бы возможность выгодно «выйти» из инвеструблей. Сама приватизация стала бы более конкурентной – у людей были бы деньги для покупки госимущества. В экспериментальном порядке можно было бы даже в течение 1992 или 92-93 продавать госимущество только за средства с таких «инвестсчетов», пока этот навес не рассосался бы.

И главное, приватизация перестала бы быть номенклатурной – мы получили бы большой класс собственников на конкурентных началах. Если масса вкладов не была бы поглощена малой приватизацией и дожила бы до 94-96 – тем лучше. В отличие от приватизационных ваучеров с неопределённой и почти нулевой стоимостью и инфлирующих российских рублей замороженные советские инвеструбли воспринимались бы как «реальные деньги». У государства в то время не было цели «заработать на приватизации», а функцию справедливого и конкурентного разгосударствление имущества, вполне в духе де Сото, решить таким образом было можно.

Плюс к тому, если бы Россия приняла подобную схему, то что-то подобное были бы вынуждены придумать и советские республики. А из советских протокапиталистов родилась бы (на китайский манер) мелкая постсоветская буржуазия, обширный класс буржуа и лавочников. Как якобы и мечтали Ельцин, Гайдар, Чубайс и др.

Телеграм: EventsAndTexts