Я всего лишь сделала вторую прививку, а эйфория и чувство собственного совершенства меня кроют настолько мощные, как будто бы я эту прививку сама лично сделала, в смысле разработала. После ежегодной вакцинации от гриппа или еже-десятилетней вакцинации от дифтерии и столбняка настолько сильно не прёт, хотя понятно, что дифтерия и столбняк для молодого здорового человека поопаснее будут; но они никогда на нашей памяти так радикально не ломали жизнь и планы всему человечеству, как чертов коронавирус, чертов коронавирус, какое счастье, что против него наконец-то есть вакцина, какой невероятный колоссальный подвиг человеческого превосходства, до чего же я горжусь принадлежностью к своему виду.
Тут по разговорчикам с окружающими у меня создалось впечатление, что некоторые люди не в полной мере осознают всю красоту и совершенство универсального принципа вакцинации. Я тоже не то чтобы в полной мере его осознаю – я все-таки по образованию нейробиолог, а не иммунолог – но я по крайней мере много в этом копалась, когда писала соответствующую главу розовой книжки (о том, почему люди верят во всякую лженауку, и, например, не делают прививки, даже когда они наконец-то доступны). Там про это можно почитать подробнее и со ссылками. Но в общих чертах дело обстоит следующим образом.
Антитела не закодированы и не могут быть закодированы в генах заранее – не настолько много у нас генов, чтобы хватило на все то разнообразие возбудителей, с которыми мы можем в жизни столкнуться. Вместо этого новые B-лимфоциты запускают в себе при созревании случайный мутационный процесс и делают случайные разнообразные антитела. Когда новый враг попадает в организм, методом тупого перебора находится какое-нибудь антитело, которое с ним нуууууу более или менее связывается, нооооо очень так себе. B-лимфоцит, у которого это хоть как-то получилось, советуется с Т-лифоцитами – заметил ли кто-то из вас, дорогие старшие товарищи, с помощью своих разнообразных рецепторов такого же врага? Стоит ли затевать против него войну? Если Т-лимфоцит одобрил, то дальше запускается второй виток мутационного процесса: имеющиеся случайные несовершенные антитела старательно перестраивают и отбирают, отбирают и перестраивают; допиливают напильником, чтобы они связывались с врагом уже идеально. Дальше В-лимфоцит с наиболее удачной версией антител становится родоначальником нового народа, дает начало двум линиям защиты: плазматическим клеткам, которые эти новые антитела штампуют в промышленных количествах, и B-клеткам памяти, которые будут хранить варианты новообразованных генов, кодирующих идеальные антитела.
С этим прекрасным процессом есть одна большая проблема: он, блин, требует времени. Много. Пока иммунные клетки будут искать хоть как-то подходящие антитела и потом допиливать их напильником, пройдет по крайней мере дней десять. И все это время враг будет резвиться в организме как ему угодно. И, возможно, успеет вас убить.
Если же враг не новый, а уже знакомый, и схема идеально подходящих для него антител уже разработана, то весь процесс разворачивания полных боевых мощностей займет от силы пару дней. Скорее всего, враг будет прихлопнут на подлете. В подавляющем большинстве случаев человек просто вообще ничего не заметит. Ну, в крайнем случае переболеет, если антитела были не идеальные и уже давно, но все равно очень быстро и очень легко.
Смысл вакцинации, с помощью которой мы победили оспу, и почти победили полиомиелит, и взяли под контроль почти все остальное – вот ровно в этом. Дать иммунной системе время. Предупредить ее заранее, с чем предстоит столкнуться. Чтобы, когда она с этим столкнется, она была готова и это было легко.
Подумайте, насколько легче мы пережили бы коронавирус, если бы знали о грядущем коронавирусе в 2018 году. Если бы у нас было время подготовиться. Так и тут.